Из рассказов фронтовиков мне больше всего запомнился разговор с мужем тети — дядей Семеном. Ее первый муж погиб сразу летом 41-го, а после войны ей удалось выйти замуж вторично. Дядя Семен был инвалидом — левая рука не сгибалась в локте и кисть была наполовину оторвана, сохранились только большой и обрубки двух других пальев.
На День Победы старенький дядя Семен немного выпил и в ответ на мои просьбы рассказать о войне, буквально несколькими предложениями дал понять, насколько ужасными были его воспоминания. В ноябре 1941-го они стояли в обороне возле Москвы. Из оружия у него была винтовка и две обоймы патронов. Немцы бомбили и обстреливали их позиции артиллерией. Ждали танковой атаки. Осколок попал Семену в руку. Кто-то из бойцов сумел наложить ему жгут выше локтя, перекрыл кровь. Семен сидел в окопе на трупе замерзшего бойца, мучился от страшной боли и одновременно радовался, что из-за ранения он сможет исчезнуть из этого ада. Очнулся в госпитале, с частично ампутированной кистью.
Я спросил, почему он сидел на трупе. Дядя Семен посмотрел на меня, как на идиота, но потом его взгляд смягчился и он сказал, что из-за сильного мороза больше сидеть было не на чем. Дальше мы про войну не разговаривали.
Орденов и медалей с войны у него не было. Только на 25-ю и 30-ю годовщину Победы ему как ветерану дали орден Отечественной Войны, кажется, 3-й степени.
Такие дела.
На День Победы старенький дядя Семен немного выпил и в ответ на мои просьбы рассказать о войне, буквально несколькими предложениями дал понять, насколько ужасными были его воспоминания. В ноябре 1941-го они стояли в обороне возле Москвы. Из оружия у него была винтовка и две обоймы патронов. Немцы бомбили и обстреливали их позиции артиллерией. Ждали танковой атаки. Осколок попал Семену в руку. Кто-то из бойцов сумел наложить ему жгут выше локтя, перекрыл кровь. Семен сидел в окопе на трупе замерзшего бойца, мучился от страшной боли и одновременно радовался, что из-за ранения он сможет исчезнуть из этого ада. Очнулся в госпитале, с частично ампутированной кистью.
Я спросил, почему он сидел на трупе. Дядя Семен посмотрел на меня, как на идиота, но потом его взгляд смягчился и он сказал, что из-за сильного мороза больше сидеть было не на чем. Дальше мы про войну не разговаривали.
Орденов и медалей с войны у него не было. Только на 25-ю и 30-ю годовщину Победы ему как ветерану дали орден Отечественной Войны, кажется, 3-й степени.
Такие дела.